Перед подъездом уронила тележку с продуктами. Это, к счастью, стало той последней соломинкой, после которой я наконец начала рыдать насчёт всего того дерьма, которое жрало мне мозг все выходные. Алекс комфортил меня как мог. Не могу сказать, что совсем прошло, но попустило.

Под сраку лет, конечно же, самое время начать слушать Агату. Никогда их толком не воспринимала, а тут оторваться не могу.

Поясница болит. =.=

Надо было поставить гребаный будильник и поехать в соседний город за продуктами :((
Просыпаюсь в двенадцатом часу. Хрень, хрень, хрень.
Алекс роняет мыло в душе и матерится, как технарь: зло и чётко.

Надо соображать, какие осталось купить продукты. Гуглить рецепт рыбы под маринадом. Найти уже, наконец, гребучие пакеты с ёлочными украшениями.
Мне влом думать об этом. Мне просто всё влом.

У меня что-то с физиологией

Я поняла, что меня так коробит.
Мне приходится быть неискренней, когда речь идёт о больных темах.
Потому что я боюсь потерять её.
И одновременно — категорически не подлежу переубеждению. Как и она.

Как же мы похожи.

Я принимаю её такой, как есть. И я бы очень рада была узнать, что она понимает, кто я, понимает меня и наше отличие — и принимает меня такой. Другой.

Вся эта херотень про повстанцев — это истерический визг и одновременно чинная мольба о принятии. Поэтому так тяжело.

Я хочу понять, чему меня должна научить эта ситуация.