Пятничный утробный крик навсегда изменил что-то. Не исключено, что он стал отголоском воплей рождения. А может быть. и восполнил их.

Я могу говорить, мир меня услышит. Это теперь вошло в мою прошивку, и меня теперь не заткнуть.

Моя жизнь за лето превратилась в этакий героиновый шик, только без героина.

А нынешняя история с отъездом — это героическое тому противостояние, только без героизма.

До сих пор не понимаю, нужно ехать или нет. Хочу я этого по-настоящему… или нет.