2August
Фрейлехс в ре-миноре
Фаза третья. 2017
Время шло. Я поступила-таки в магистратуру, с ногами влезла в фандомную жизнь (о, это чувство, когда ты посмотрел фильм, написал фанфик на максимуме тогдашнего скилла, перекрестился и отправил это дело в народ глубокой ночью, а наутро 12 плюсов!..) и вообще довольно-таки бодро продолжала жить. Продолжалось и общение с той девой. У нас нарисовался микрочатик на троих ещё кое с кем, и мы ночами сидели орали. Вообще, хотя я ни тогда, ни потом не прикасалась к каким-нибудь веществам, назвать мой образ жизни трезвым было ооочень сложно. Меня всё время где-то носило, я постоянно горела какими-то идеями. У меня начинал складываться новый круг общения, и большинство этих людей по-прежнему занимают в моей жизни важное место. Так продлилось где-то до конца той весны.
У меня есть одна закономерность. Каждый раз, когда я пишу фик про одного персонажа, когда у меня возникает такое желание и потом получается текст, то в моей жизни начинаются суровые, но необходимые изменения. Собственно, тогда этот прикол и появился. Я написала драббл, просто чтобы "пристреляться" к характеру, и он стал одним из моих лучших текстов ever. А спустя неделю у меня грянула защита курсовой. И, уж не знаю, почему, но после неё этот упоротый творческий подъём закончился. Я ощутила себя на краю пропасти. Внезапная внутренняя пустота явно намекала, что отсидеться вечность в магистратуре не получится. При этом курсач, хотя и был оценён высоко, на деле был так себе. От намерения быть теоретиком и идти в академическую сферу я тоже уже успела отойти; но как действовать взамен этого — я очень слабо представляла.
Короче, к чему я это всё изложила. Если обобщить, то тогда, в июне, я очень отчётливо ощущала себя никчёмной, беспомощной и потерянной. Я продолжала заниматься каким-то писевом, доучивалась семестр, ждала двухдневного трипа в Питер, писала по своему колченогому курсачу совсем уж всратые тезисы для подачи на конференцию. Но внутри было пусто, непривычно пусто после полугода пёстрого непрекращающегося маньячества.
В этот-то момент она меня и подловила.
Поймите меня правильно: едва ли, при всей её соображалке и эрудиции, она хоть на четверть ведала, что творит. Но получилось так, что она, как капризное дитя, повисла на мне. Я оказалась той фигурой, в которую, будто волны, без конца врезались её претензии к родным, к себе, ко мне и ко всему мирозданию.
Как в таких ситуациях поступают нормальные люди? Они крутят пальцем у виска, бормочут что-то в духе "хорош из себя жертву корчить, истеричка!" и сваливают в безопасное для себя пространство.
Я никогда не льстила себе относительно того, что принадлежу к нормальным людям, а уж тогда и вовсе являлась законченным невротиком. Мне было страшно, что она себя убьёт, и на мне потом останется вина за то, что я в какой-то момент умыла бы руки и отказалась ей помогать.
(Про свободу Другого я тогда ещё не усвоила.)
Смешно, но в тот период она неоднократно пыталась меня оттолкнуть, ударить побольнее, послать подальше. Я поступала прямо наоборот, предполагая, что именно этого от меня и ждали. Старая уловка: я оттолкну тебя, прежде чем ты свалишь. А я не сваливала, мне хотелось это преодолеть. Такой… спортивный азарт, знаете.
То, что на это и мог быть расчёт (пусть и несознательный, хотя хатт знает, если честно) — устроить своему гениальному адмиралу такой квест ради привлечения и удержания внимания — в мою голову приходило редко, но иногда я всё же начинала что-то подозревать. Однако предъявлять обвинения не спешила, опасаясь совсем добить человека. (Хотя тогда я временами сама была в состоянии типа "добейте".)
Один раз меня послали прям серьёзно, и мы не общались несколько дней. Но об этом случае я расскажу в следующий раз, ибо он заслуживает внимания, скорее, в контексте дальнейших событий.
Параллельно у нас протекала фандомно-развлекательная жизнь: какое-то фикло, какие-то рофлы, километровые текстовые ролёвки (которыми мы не увлекались ни до, ни после). Отчасти именно из-за этого я не хотела рвать с ней отношения, потому что так мощно угарнуть или, напротив, растрогаться больше нельзя было ни с кем. Это была лавина, сносившая всё на своём пути.
Летом Семнадцатого я хотела приехать в её город, погулять и пообщаться. Но она не согласилась, как не соглашалась на подобное много раз после — из соображений того, что я уеду, а ей ещё грустнее будет оставаться в городе, из которого нЕт вЫхОдА.
Что ж, я как человек, не понимающий намёков, поехала путешествовать с другими людьми по другим локациям. За это мне как-то раз тоже предъявили при случае: мол, ты приезжаешь к другим, значит, ты их любишь. В ответ я не растерялась и ткнула человека носом в то, что она сама сказала мне не приезжать, и я выстраивала свои планы с учётом сказанного. Дальше мы наговорили друг другу кучу гадостей, а потом помирились.
Опять и в который раз.
Мы всегда мирились, что бы ни происходило между нами.
Не знаю, как сформулировать причину этого. Если говорить языком эзотериков, то мне нужен был жизненный урок, который я получила через этого человека, и пока я не дошла в итоге до самого дна — мне просто не суждено было успокоиться. Если перевести это на птичий язык науки, то получится, что все мои личностные ресурсы (типа ум, честь и совесть, уку) намотались на мой невроз и в итоге обслуживали его. Да и она, по правде сказать, никогда не позволяла мне с ней по-настоящему посраться. Даже когда я её заблокировала после просьбы довести до самоубийства (да, вы не ослышались: довести, добить морально — а то самой смелости и решимости не хватало. Даже здесь бежать от ответственности. Боже мой!..).
Странно, что я не перебанила её в итоге везде: по всем страницам, в телефоне и так далее. Тогда я очень жёстко недооценивала масштаб того пипца, который может у людей в голове твориться. Спасибо джедайскому ордену за наше счастливое детство, чё.
(А ещё хорошо, что я тем летом всё-таки не поехала. Там такой климат, что помереть от жары с непривычки — как нехрен делать.)
Продолжение, как говорится, следует.
Фаза третья. 2017
Время шло. Я поступила-таки в магистратуру, с ногами влезла в фандомную жизнь (о, это чувство, когда ты посмотрел фильм, написал фанфик на максимуме тогдашнего скилла, перекрестился и отправил это дело в народ глубокой ночью, а наутро 12 плюсов!..) и вообще довольно-таки бодро продолжала жить. Продолжалось и общение с той девой. У нас нарисовался микрочатик на троих ещё кое с кем, и мы ночами сидели орали. Вообще, хотя я ни тогда, ни потом не прикасалась к каким-нибудь веществам, назвать мой образ жизни трезвым было ооочень сложно. Меня всё время где-то носило, я постоянно горела какими-то идеями. У меня начинал складываться новый круг общения, и большинство этих людей по-прежнему занимают в моей жизни важное место. Так продлилось где-то до конца той весны.
У меня есть одна закономерность. Каждый раз, когда я пишу фик про одного персонажа, когда у меня возникает такое желание и потом получается текст, то в моей жизни начинаются суровые, но необходимые изменения. Собственно, тогда этот прикол и появился. Я написала драббл, просто чтобы "пристреляться" к характеру, и он стал одним из моих лучших текстов ever. А спустя неделю у меня грянула защита курсовой. И, уж не знаю, почему, но после неё этот упоротый творческий подъём закончился. Я ощутила себя на краю пропасти. Внезапная внутренняя пустота явно намекала, что отсидеться вечность в магистратуре не получится. При этом курсач, хотя и был оценён высоко, на деле был так себе. От намерения быть теоретиком и идти в академическую сферу я тоже уже успела отойти; но как действовать взамен этого — я очень слабо представляла.
Короче, к чему я это всё изложила. Если обобщить, то тогда, в июне, я очень отчётливо ощущала себя никчёмной, беспомощной и потерянной. Я продолжала заниматься каким-то писевом, доучивалась семестр, ждала двухдневного трипа в Питер, писала по своему колченогому курсачу совсем уж всратые тезисы для подачи на конференцию. Но внутри было пусто, непривычно пусто после полугода пёстрого непрекращающегося маньячества.
В этот-то момент она меня и подловила.
Поймите меня правильно: едва ли, при всей её соображалке и эрудиции, она хоть на четверть ведала, что творит. Но получилось так, что она, как капризное дитя, повисла на мне. Я оказалась той фигурой, в которую, будто волны, без конца врезались её претензии к родным, к себе, ко мне и ко всему мирозданию.
Как в таких ситуациях поступают нормальные люди? Они крутят пальцем у виска, бормочут что-то в духе "хорош из себя жертву корчить, истеричка!" и сваливают в безопасное для себя пространство.
Я никогда не льстила себе относительно того, что принадлежу к нормальным людям, а уж тогда и вовсе являлась законченным невротиком. Мне было страшно, что она себя убьёт, и на мне потом останется вина за то, что я в какой-то момент умыла бы руки и отказалась ей помогать.
(Про свободу Другого я тогда ещё не усвоила.)
Смешно, но в тот период она неоднократно пыталась меня оттолкнуть, ударить побольнее, послать подальше. Я поступала прямо наоборот, предполагая, что именно этого от меня и ждали. Старая уловка: я оттолкну тебя, прежде чем ты свалишь. А я не сваливала, мне хотелось это преодолеть. Такой… спортивный азарт, знаете.
То, что на это и мог быть расчёт (пусть и несознательный, хотя хатт знает, если честно) — устроить своему гениальному адмиралу такой квест ради привлечения и удержания внимания — в мою голову приходило редко, но иногда я всё же начинала что-то подозревать. Однако предъявлять обвинения не спешила, опасаясь совсем добить человека. (Хотя тогда я временами сама была в состоянии типа "добейте".)
Один раз меня послали прям серьёзно, и мы не общались несколько дней. Но об этом случае я расскажу в следующий раз, ибо он заслуживает внимания, скорее, в контексте дальнейших событий.
Параллельно у нас протекала фандомно-развлекательная жизнь: какое-то фикло, какие-то рофлы, километровые текстовые ролёвки (которыми мы не увлекались ни до, ни после). Отчасти именно из-за этого я не хотела рвать с ней отношения, потому что так мощно угарнуть или, напротив, растрогаться больше нельзя было ни с кем. Это была лавина, сносившая всё на своём пути.
Летом Семнадцатого я хотела приехать в её город, погулять и пообщаться. Но она не согласилась, как не соглашалась на подобное много раз после — из соображений того, что я уеду, а ей ещё грустнее будет оставаться в городе, из которого нЕт вЫхОдА.
Что ж, я как человек, не понимающий намёков, поехала путешествовать с другими людьми по другим локациям. За это мне как-то раз тоже предъявили при случае: мол, ты приезжаешь к другим, значит, ты их любишь. В ответ я не растерялась и ткнула человека носом в то, что она сама сказала мне не приезжать, и я выстраивала свои планы с учётом сказанного. Дальше мы наговорили друг другу кучу гадостей, а потом помирились.
Опять и в который раз.
Мы всегда мирились, что бы ни происходило между нами.
Не знаю, как сформулировать причину этого. Если говорить языком эзотериков, то мне нужен был жизненный урок, который я получила через этого человека, и пока я не дошла в итоге до самого дна — мне просто не суждено было успокоиться. Если перевести это на птичий язык науки, то получится, что все мои личностные ресурсы (типа ум, честь и совесть, уку) намотались на мой невроз и в итоге обслуживали его. Да и она, по правде сказать, никогда не позволяла мне с ней по-настоящему посраться. Даже когда я её заблокировала после просьбы довести до самоубийства (да, вы не ослышались: довести, добить морально — а то самой смелости и решимости не хватало. Даже здесь бежать от ответственности. Боже мой!..).
Странно, что я не перебанила её в итоге везде: по всем страницам, в телефоне и так далее. Тогда я очень жёстко недооценивала масштаб того пипца, который может у людей в голове твориться. Спасибо джедайскому ордену за наше счастливое детство, чё.
(А ещё хорошо, что я тем летом всё-таки не поехала. Там такой климат, что помереть от жары с непривычки — как нехрен делать.)
Продолжение, как говорится, следует.